Иначе понимал
Иначе понимал суть этой работы Дюрера его друг И. Нейдорфер. (Это его рукой были каллиграфически выписаны на ней слова из Священного Писания.) Согласно толкованию Нейдорфера, художник изобразил четыре обобщенных человеческих темперамента: сангвиника, флегматика, холерика и меланхолика. Но если даже и так, то каким образом увязываются такие «общечеловеки» с конкретными евангельскими персонажами и приведенными цитатами? Безусловно, воображение и мысль Дюрера проникали в какие-то глубины бытия, а не просто скользили по поверхности…
Иначе понимал суть этой работы Дюрера его друг И. Нейдорфер. (Это его рукой были каллиграфически выписаны на ней слова из Священного Писания.) Согласно толкованию Нейдорфера, художник изобразил четыре обобщенных человеческих темперамента: сангвиника, флегматика, холерика и меланхолика. Но если даже и так, то каким образом увязываются такие «общечеловеки» с конкретными евангельскими персонажами и приведенными цитатами? Безусловно, воображение и мысль Дюрера проникали в какие-то глубины бытия, а не просто скользили по поверхности…
Вернадский осмыслил это картину по-своему. Нельзя утверждать, что он ее понял в полном соответствии с замыслом автора. Ему удалось вскрыть те глубины, о которых мог и не догадываться сам художник, лишь остро переживая их. Апостола Иоанна (он стоит слева, держа в руке раскрытую книгу, и спокойно, внимательно читает) Владимир Иванович счел образом религиозного мыслителя, искреннего искателя правды. Он молод, полон умственной силы.
Рядом с Иоанном стоит Петр. В его руке ключ от царства небесного и напряженно, как бы силясь что-то понять или что-то уже понимая, тоже заглядывает в раскрытую книгу. «Он в конкретных словах разъяснит то, что говорил другой, то, к чему мчалась мысль и чувство другого, более глубоко понимающего человека. Он не поймет его, но именно потому его поймут массы…»
Справа – два других лица. «Это уже мысль, а рука – это деятели. Один гневно смотрит кругом – он готов биться за правду. Он не пощадит врага, если только враг не перейдет на его сторону. Для распространения и силы своих идей он хочет и власти, он способен вести толпу…»
Чуть отвлечемся. Возможно, в этом случае Вернадский не учел одну деталь: Дюрер написал евангелиста – не апостола! – то есть «популяризатора» учения, желающего внедрить его в массы. Иоанн тоже был евангелистом, однако он в то же время являлся непосредственным учеником Иисуса Христа, апостолом.
«А рядом фанатически зверское лицо четвертого апостола. Это мелкий деятель. Это не организатор, а исполнитель. Он не рассуждает, он горячо, резко, беспощадно-узко идет за эту идею». Действительно, апостол Павел изображен с мечом в одной руке и – очень важно! – с огромным закрытым фолиантом в другой. Современники Дюрера полагали, что он олицетворяет меланхолического гения; да и представлен он не мелкой фигурой, а соразмерной всем остальным и особенно фундаментальной, хотя взгляд его грозен.
